К зиме 2000 года, разменяв уже два года с Монголами, я понял, что провожу больше времени в «Тони Хофбрау» в восточном Л.А., хотя это и может показаться странным, с учетом того, насколько ужасное впечатление у меня осталось после первого посещения этого бара.
Но сейчас «Тони Хофбрау» был для меня чем-то вроде оазиса посреди монгольской пустыни. Атмосфера внутри чепты Сан-Фернандо становилась все более накаленной и агрессивной. Драки, поножовщина и наркомания приобрели в «Местечке» повальный характер. Большинство членов чепты Сан-Фернандо были молодыми людьми в возрасте около тридцати лет, имевшими достаточное здоровье для постоянного употребления метамфетамина и кокаина и достаточно выносливости, чтобы тусоваться ночи напролет.
Но братья, собиравшиеся в «Тони Хофбрау», были более спокойными и уравновешенными, чем большинство Монголов. У многих уже была седина на висках, это были мужики моего возраста, некоторые из которых также прошли Вьетнам. Братья из Л.А. даже слушали другую музыку: соул Мавина Гэя и классический рок пятидесятых. Что выгодно отличалось от того хэви-металлического дерьма, постоянно лившегося из музыкального автомата в «Местечке», заставлявшего меня чувствовать себя как будто меня бьют молотком по голове. И, в отличие от от Монголов чепты Сан-Фернандо, со старшими братьями не приходилось оставаться на всю ночь.
Я открутил газ по бульвару и, подъезжая к «Тони Хофбрау», заметил около полудюжины Монголов из чепты Л.А., стоявших снаружи и наблюдавших за моим Харлеем. Я заглушил мотор, снял шлем и улыбнулся им.
— Хэйя, Билли!
— Это черно-белый мир, брат!
Заходя в двери «Тони Хофбрау» я почувствовал себя настоящим Монголом — никак не агентом АТО. У тому времени я чувствовал к себе больше симпатии в среде однопроцентников, чем среди работников правоохранительных органов. Я хотел быть в «Тони Хофбрау» этой теплой ночью, хотел выпить пива с моими братьями из чепты Л.А., и у меня даже не возникало мыслей по поводу выдвижения им каких-либо обвинений. Я сел за барную стойку, заказал свой обычный сандвич с беконом и бутылку «Бада».
Я был особенно рад увидеться с Бронсоном, которого так прозвали за сходство с Чарльзом Бронсоном и облик матерого бандита. Он был одним из старших Монголов, владевшим небольшой малярной мастерской в Лос-Анджелесе со своим отцом. Я никогда не видел, чтобы Бронсон лез в драку или употреблял наркотики, но, как и большинство из нас, он любил выпить пива.
Я взял еще пару банок и начал обсуждать с Бронсоном стоимость перекраски моего Софтейл Спрингера. Мы уже почти закончили, когда в бар ввалилась очередная партия Монголов, среди которых был Майк Мунц, Президент чепты Сан Диего. Мы поприветствовали друг друга Монгольским рукопожатием и обнялись. Мунц был одним из самых опасных представителей Нации Монголов, и Департамент полиции Сан Диего месяцами подталкивал меня, чтобы я поближе к нему подобрался.
В Южной Калифорнии множество копов работали над расследованиями преступлений, совершенных членами аутло-мотоклубов. В узком кругу они известны как борцы с байкерами. Билли Гуинн из Департамента полиции Сан Диего был одним из экспертов по аутло-мотоклубам, и он изо всех сил пытался достать Мунца. Копы разыскивали Мунца по нескольким обвинениям в убийстве членов мотоклуба Hell’s Angels, но не могли найти свидетеля, который согласился бы дать показания. Мунц выглядел устрашающе, особенно в моменты ярости — просто несколько фактов — с его помощью Монголы начали заниматься рекетом нескольких баров и стриптиз-клубов в Сан Диего. Другие члены чепты Сан Диего также находились под подозрением в хранении целого арсенала мощного оружия.
Так вышло, что Билли Гуинн был старым другом Цикконе, и они попросили меня сдвинуть наше расследование в сторону чепты Сан Диего, чтобы я втерся в доверие к Мунцу и достал доказательства нераскрытых убийств, вымогательств, торговли оружием и наркотиками, на которых они могли построить отдельное обвинение.
Работа с чептой Сан Диего была рисковым мероприятием. Даже самые хардкорные Монголы побаивались Майка Мунца. Ростом шесть футов два дюйма, он весил около 250 фунтов, был крепко сбит, с дерзким взглядом. Монголы иногда обсуждали в узком кругу, как Мунц провел время за решеткой. Как только он появился в камере, сразу же установил свои правила и ставил на место каждого, кто осмеливался ему перечить.
В дополнение к этому, Мунц страдал раздвоением личности и принимал литий, чтобы сохранять адекватное поведение. Когда я в первый раз встретил его на вечеринке в отеле, он сам признался, что без лекарств теряет контроль над собой.
После нескольких случайных встреч, я начал регулярно общаться с ним в стриптиз-клубе «Платина» недалеко от аэропорта Сан Диего. Билли Гуинн поведал мне, что клуб «Платина» крышевался Монголами, а менеджер заведения был настолько напуган, что не позвонил в полицию даже когда один из проспектов по-имени Рик Слейтон отправил его в нокаут прямо на глазах у десятков свидетелей в его собственном ночном клубе.
В четверг, около половины седьмого вечера, я подъехал к «Платине» и увидел у входа припаркованного борова Мунца. Больше на стоянке мотоциклов не было. Я накинул Цвета и вошел. Вышибала было подошел ко мне, чтобы взять плату за вход, но заметил Цвета и сделал шаг назад:
— Добро пожаловать. Майк у барной стойки.
«Платина» была гораздо более престижным местом, чем большинство излюбленных баров Монголов. Он был больше, чище и с более солидной клиентурой. Мунц махнул мне рукой, жестом приглашая присоединиться к нему. Он приобнял меня, представив двум стриптизершам, сидевшим по обе стороны.
В «Платине» не подавали еду, но он попросил принести девушек принести что-нибудь поесть, потом заказал мне пива, и я достал кошелек, чтобы расплатиться. Он сказал, чтобы я убрал деньги.
— Мы не плати здесь ни за что.
Он позвал менеджера.
— Это Билли, мой брат из Л.А.
— Добро пожаловать в «Платину».
— У вас тут классно.
— Может вас, парни, угостить пивом.
Могу сказать, что парень был запуган до смерти, но не мог ничего сделать против Мунца и головорезов из чепты Сан Диего.
В клуб вошел Рик Слейтон со своей подругой. Угрожающе выглядевший парень с бритой наголо головой, татуировками и репутацией любителя драк и мотоциклов. Когда-то он даже принимал участие в боях без правил.
Следующим прибыл Джимми, Монгол, совершивший убийство еще до того, как я начал внедряться в мотоклуб под прикрытием, но признанный невменяемым и освобожденный от наказания.
Мы сидели в баре и выпивали, пока Мунц не сделал предложение сгонять в Тихуану, в Мексику, этой ночью.
Я не был против небольшой поездки, но выезд за границу создавал много лишних вопросов. Для федерального агента США самовольное пересечение границы с Мексикой означало конец карьеры. Мексиканское правительство придет от этого в бешенство, поскольку операции с пересечением государственной границы требовали согласования обоих государств. К тому же я владел информацией о том, что по крайней мере трое из Монголов мексиканской чепты были копами, и один из них — федеральным агентом.
Я принял решение. Поездка в Мексику для меня не должна была состояться. Но проблема была в том, что Мунц не терпел отказов. Как Президент чепты, он был рангом выше меня, и противостояние ему было не легким делом.
— Давай, Билли. Я там знаю один бордель с лучшими в Мексике шлюхами. Всего за двадцатку баксов сможешь зависать с любой из них до утра.
— Поехали, — добавил Джимми и уже поднялся из-за стола. Мне надо было быстро что-нибудь придумать.
— Послушайте, — сказал я, — мне только сегодня закинули тридцать тонн за оборудование, которое я должен доставить в Ван Найс к семи утра. И у меня не получится взять весь этот хлам с собой в Мексику.
— Ты можешь забросить все ко мне, — ответил Джимми.
— Благодарю за предложение, Джимми, но я приехал сюда сегодня только для того, чтобы пересечься с вами, ребята. Я хотел бы поехать с вами в Мексику и отвиснуть там хорошенько, но правда не могу. Я не могу рисковать своей работой. В следующий раз, когда мы увидимся, я точно буду готов к поездке в Тихуану, окей?
Мунц уставился на меня, внезапно заинтригованный моей работой. Он спросил, чем я зарабатываю на жизнь. Я ответил, что моя компания перепродает высокотехнологичное оборудование для авиации. Он спросил, не мог бы я устроить его к себе. Я ответил, что обязательно поговорю со своим начальством, хотя уже по его тону было понятно, что он просто не хочет так просто меня отпускать.
— Без проблем, Билли, — в конце концов сказал он, — поедем в Мексику в следующий раз.
Перед тем, как покинуть «Платину», я вовлек Мунца в разговор об оружии, которое имелось на продажу у чепты Сан Фернандо. Я надеялся, что этот разговор плавно перетечет к обсуждению оружия чепты Сан Диего. Вскоре я узнал, что все стволы чепты хранятся в доме Джимми. Я сдерживал улыбку, представляя, что все оружие было передано на хранение убийце-психопату.
После встречи в «Платине» я провел совещание с Цикконе и Гуинном. Я рассказал им о поступившей информации об оружии чепты Сан Диего и месте его нахождения, чтобы Цикконе и Гуинн успели оформить ордер на обыск. Также я рассказал о невозможности получения доказательств убийства Майклом Мунцем двух членов мотоклуба Hell’s Angels. Мой инстинкт копа кричал о том, что над добычей этой информации не следует работать. Майк Мунц был слишком непредсказуем и опасен, чтобы испытывать с ним судьбу.
Я принял ответственное решение: поездка в Лафлин на ежегодный «Лафлин Ривер Ран» в апреле 2000 года должна была стать последним событием, на которое я поеду с Монголами в рамках нашего расследования. Я уже тусовался с аутло-байкерами в течение двух лет и двух месяцев и продвинул расследование на такой уровень, о котором мы не могли даже и мечтать. Я получил Цвета и должность секретаря-казначея мотоклуба, а в феврале этого года был избран на должность Вице-президента чепты Сан Фернандо. Но при этом я забросил себя и свою жизнь окончательно. К тому же мой организм уже не выдерживал постоянной езды на Харлее и тусовок с Монголами ночи напролет. Мои волосы начали выпадать, я чувствовал постоянное недомогание.
Моя личная жизнь превратилась в кошмар. Я потерял контакт со своими сыновьями. Моя девушка меня бросила. Я был изолирован от своих коллег в АТО, хотя знал, что наше начальство относится к моим успехам с прохладцей.
По мере продвижения расследования я начал чувствовать себя игроком, который ставит на следующий кон каждый раз все свои фишки. Я мог облажаться в любой момент. Я боялся, что могу выдать себя из-за какой-нибудь глупости, а раскрытие моей настоящей личности почти наверняка будет стоить мне жизни.
Ближе к поездке в Лафлин Ангелы распространили информацию о том, что мотоклуб Mongols скоро будет обезврежен внедрившимся в него под прикрытием копом. Я впал в депрессию, хотя Цикконе не связывал распущенный слух с моей персоной. Но я все равно впал в паранойю, стараясь держаться подальше от Ред Дога и Кида. Эти новости отнюдь не улучшали мой сон. В течение нескольких месяцев к ряду я вынужден был поддакивать Монголам, обсуждавшим на заседаниях Церкви, как они прикончат копа сразу же после того, как раскроют его.
В поисках вариантов сделать поездку в Лафлин как можно более безопасной и чтобы не иметь проблем в дороге из-за постоянных поломок пародий на мотоциклы членов чепты Сан Фернандо, я напросился поехать с Монголами Материнской чепты. Материнская чепта выезжала в более удобное время, и я был точно уверен, что их байки не будут ломаться каждые 20 миль пути.
Но чем больше я думал о поездке, тем меньше хотел принимать в ней участие. Я позвонил Цикконе и сказал, что не готов ехать с Монголами один, вне зависимости от чепты. Цикконе к тому времени был выжат, как лимон, но не удивился необходимости снова собирать группу поддержки.
Мы разработали план, облегчавший нам жизнь. Мы решили загрузить байк в арендованный фургон «Ю-Хаул» и доехать на нем до Нидлза, маленького городка в Калифорнии, находящегося всего в пятидесяти милях от Лафлина. Там мы выгрузим Софтейл Спрингер, и я пересеку на нем границу штата Невада. Потом я состряпаю для Монголов какую-нибудь историю о неотложных проблемах с работой — и никаких проблем. Я уже был членом мотоклуба настолько долго, что они приняли бы любую легенду.
За день до поездки я съездил в местное отделение «Ю-Хаул» и арендовал фургон на имя Билли Сен Джона, затем подогнал его к дому и загрузил в него Харлей. Я заметил, что вместо регистрационного знака на фургон был наклеен лист обычной бумаги с номером штата Флорида. Идея о том, что это могло обернуться большими проблемами, даже не пришла мне на ум.
К моему удивлению, на следующий день Цикконе показался ровно в десять, как мы и договаривались. Это было на него не похоже. Единственное, чем он походил на членов чепты Сан Фернандо, так это тотальным отсутствием пунктуальности. Но на этот раз я был рад видеть перед собой его, а не кучку Монголов.
Мы доехали до Нидлза без проблем. Я откинулся на пассажирском сиденье, чтобы Монголы не могли засечь меня по пути. В Нидлзе мы нашли пустырь, где смогли без лишних свидетелей выгрузить мотоцикл. Я накинул Цвета и завел мотор. Цикконе должен был сопровождать меня прямо до отеля «Риверсайд».
Но буквально в пяти милях от Лафлина все начало катиться к чертям. Сначала я почувствовал как мой мотоцикл начал замедляться. Я откручивал газ, но он все равно не хотел ехать. Затем я почувствовал запах гари, обернулся и увидел, что задний тормоз заклинило в зажатом состоянии. Цикконе остановил фургон следом за мной, я попросил его не уезжать до тех пор, пока тормозной суппорт не остынет, и я не смогу его разжать.
В этот момент мимо проезжал патрульный автомобиль муниципального округа Лафлина. Коп остановился и спросил, нужна ли мне какая-либо помощь. Я объяснил ему, что у меня заклинило задний тормозной суппорт и что мне нужны плоскогубцы, чтобы его разжать. Коп уставился сначала на меня, потом на Цикконе, затем на фургон «Ю-Хаул». Вот дерьмо. Я понял, что сейчас начнется!
— Кто этот парень с фургоном?
— Не знаю, никогда его раньше не видел. Он увидел меня на обочине и остановился, чтобы помочь.
Копа ответ не удовлетворил. Я старался перевести разговор к своей поломке.
— У вас не найдется плоскогубцев, офицер?
Но эта тактика не сработала.
— Да, есть, но сначала я хотел бы осмотреть фургон.
Он припарковался и вышел. Я жестами показывал Цикконе, сидевшему в фургоне: «Не говори ничего!». Цикконе кивнул. Коп подошел к мотоциклу.
— Документы с собой?
Я знал процедуру вдоль и поперек и предъявил водительское удостоверение.
— Это ваш мотоцикл?
— Да, мой.
— Откуда едете?
— Л.А.
Обычные вопросы копа, обычные ответы Монгола.
Затем коп еще раз спросил, кем мне является Цикконе.
— Не имею понятия. Остановился, чтобы мне помочь.
Коп подошел к Цикконе.
— Водительское удостоверение.
Цикконе предъявил документы и сказал, что едет из Лос-Анджелеса. Указывая на меня пальцем, коп спросил, не знает ли меня Цикконе.
— Не-а, я просто помочь остановился.
Со своим гладко выбритым подбородком, аккуратной прической, в сланцах и бермудах, Цикконе не выглядел человеком, способным рискнуть своей шеей, остановившись помочь хардкорному аутло-байкеру на обочине дороги. Если бы я находился на месте копа, я бы ему не поверил.
Коп посмотрел на листок бумаги, наклеенный на фургон вместо номера. Это был конец игры. Он взял рацию и вызвал подкрепление.
— Куда направляетесь? — спросил меня офицер.
— Лафлин.
Он перевел взгляд на Цикконе.
— Куда направляетесь?
— Лафлин.
— Что в фургоне?
— Ничего.
Мы сидели посреди пустыни прямо на подъезде к Лафлину, где уже собралось более трех тысяч байкеров всех типов и мировоззрений. Я выгляжу как однопроцентник и нахожусь в компании Мистера Чистые Джинсы, который сидит за баранкой крайне подозрительного фургона «Ю-Хаул» и пытается продать копу дохлого кота в мешке, который, к тому же, еще и воняет на пару миль вокруг.
У Цикконе с собой были документы сотрудника АТО, но мы не имели понятия, поверят ли им эти копы из Лафлина. Монголы проводили достаточно времени в Лафлине и Вегасе, так что я не удивился бы, если бы узнал, что они имеют информаторов в местной полиции с доступом к конфиденциальной информации.
Коп снова переключил свое внимание на меня:
— Что в фургоне?
— Да откуда я знаю? Я сказал вам, я никогда раньше не видел этого парня!
Я старался говорить, как тупой панк, но коп выглядел так, как будто слышал эту песню уже сотни раз. С включенной мигалкой подъехало подкрепление. Коп велел нам встать лицом к кузову фургона с руками за головой и широко расставленными ногами. Они начали проводить обыск.
Затем оба копа подошли к Цикконе.
— Сэр, где вы арендовали фургон?
— В Л.А.
— Предъявите документы на аренду.
Это была команда — не вопрос. Я увидел, как они подошли к кабине фургона и начали искать документы. В ту минуту, когда я сказал, что не знаю Цикконе, я поставил не на ту лошадь. Возможно в ту минуту я был слишком возбужден, чтобы мыслить логически, но я мог просто сказать, что Цикконе был моим сводным братом и помогал мне с переездом. Но то, что произошло, является нормой для работы под прикрытием. Ты продумываешь каждый свой шаг на неделю вперед, и при этом все равно можешь облажаться на ровном месте.
Коп вернулся с документами на аренду. Он развернул их, проглядел буквально за пять секунд и обнаружил, что все, что он услышал от нас, было абсолютной чушью. Он поднял глаза от бумаг и внимательно на меня посмотрел.
— Так значит вы никогда не виделись до этого, хех?
Я был выбит из равновесия. Я ответил, как настоящий Монгол.
— Без комментариев.
Копы решили, что надо вызвать еще подкрепление. Один из них взял в руки рацию, в то время как другой начал осматривать фургон.
Для ареста Билли СенДжона: фургон не был украден, а тот факт, что мы наврали копу, еще не является поводом для ареста. Я подумал, что они помуштруют нас какое-то время, а потом отпустят. Стандартная полицейская процедура. Внезапно один из копов схватил Цикконе за воротник и грубо бросил на капот фургона, в одну секунду защелкнув на его запястьях наручники.
— Ого! Да ты попал, приятель, — пробубнил я себе под нос.
Через секунду после моего короткого комментария наручники защелкнулись уже на моих запястьях. Еще через секунду краем глаза я увидел Джона Карра и Даррина Козловски, проезжавших мимо по сороковому шоссе. И еще через несколько секунд мы услышали громовые раскаты проносящихся мимо Харлеев Монголов. Наше положение стремительно менялось от плохого к полному провалу. Я пытался предугадать все возможные варианты развития событий, но сцены с арестом посреди пустыни среди них не было.
Один из копов вылез из кабины фургона с пистолетом Цикконе в руке.
— Вы знали о том, что у него есть оружие? — спросил меня коп.
— Нет конечно!
Как будто он собирался мне поверить.
Теперь копы действовали прямо по учебнику., без проволочек и ошибок. Когда прибыло подкрепление, они вскрыли фургон, не найдя внутри ничего, кроме тросов для крепления моего мотоцикла. Я увидел, как Цикконе подал знак сержанту о том, что он хочет поговорить с ним с глазу на глаз. Через несколько минут они с сержантом подошли ко мне. С Цикконе уже сняли наручники, а сержант сделал нечто похожее на публичное заявление, громко объявив, что у них не было доказательств того, что на оружие не было разрешения, и добавил, что, поскольку они не могут предъявить нам с Цикконе никаких обвинений, нас следует отпустить.
После того, как наши подписи появились на составленном протоколе о происшествии (стандартная процедура при остановке хорошо известных бандитов, а мои Цвета как раз и делали из меня настоящего гангстера), остановивший нас коп выдал мне плоскогубцы, и я наконец смог починить тормоза своего Харлея.
Дальнейший путь до Лафлина я проделал в одиночку. Я опасался, что Монголы могли видеть нас, что могло вызвать лишние вопросы. Мне надо было торопиться в Лафлин, показаться в отеле и превратиться в Монгола Билли. Через несколько часов у меня появвилась возможность созвониться с Цикконе и узнать, что в действительности произошло там, в пустыне, около фургона. Оказалось, что Цикконе показал копам свое удостоверение и рассказал, что является агентом под прикрытием, сопровождавшим полноправного члена мотоклуба в качестве претендента в проспекты, и что ему было поручено догнать фургон до Лафлина. Они проверили аккредитацию Цикконе и отпустили нас.
Это чудо, что копы купились на вранье Цикконе, который выглядел в их глазах полным идиотом.
— Если ты работаешь под прикрытием, какого хрена у тебя в кармане делает аккредитация агента АТО? — спросил один из копов. Цикконе объяснил, что в его задачу входило лишь доставить фургон в Лафлин, но не проводить время с Монголами.
Эти копы просто не хотели рисковать, срывая федеральное расследование, вне зависимости от степени тупизны агента, его проводящего.
В конце концов, я въехал в Лафлин и встретился с группой Монголов у отеля «Риверсайд». До них уже дошел слух о том, что Билли СенДжона задержали в пяти милях от города. Я знал, что должен подготовить правдоподобную историю, которую мог бы рассказывать за барной стойкой и изобрел следующее алиби:
— Да, я и сам не могу поверить. У меня заклинило задний тормоз, остановились какие-то чуваки на фургоне, чтобы помочь, и тут нагрянули копы и начали вытрясать из нас дерьмо. Оказалось, эти ребята в фургоне собирались кого-то прикончить или вроде того. Я был уверен, что проведу ночь в обезьяннике, копы трясли меня около часа, но потом отпустили. Черт, как же я рад, что наконец добрался!
— Да, брат, тебе реально повезло!
Я вошел в «Риверсайд» в сопровождении толпы Монголов и присоединился к остальным.
Но тут же удача начала мне изменять. Этот сбор в Лафлине не был похож на другие. Монголы готовились к войне. Начиналось шоу с Ангелами Ада.
***
Перемирие между Ангелами Ада и Монголами так никогда и не было объявлено, хотя отношения между этими двумя мотоклубами выстраивались постепенно сами собой. Одной ночью мы с Доминго тусовались с несколькими из Ангелов в «Ковбой Палас». Это была крутая ночка: Ангелы угощали пивом Монголов, а Монголы — Ангелов. Но это происходило в Четсворде, а в Сан Бернардино отношения между двумя этими мотоклубами полностью исключали совместные попойки и братание. Мотоклуб Hell’s Angels MC был первоначально основан в Фонтане, Сан Бернардино, как осколок еще более старой группы аутло-байкеров , известных под названием «Pissed Off Bastards of Bloomington». Следовательно, Ангелы Ада считали Сан Бернардино, или «Берду», своей вотчиной. Монголы, получив право ношения нижнего рокера с надписью «Калифорния» на своих Цветах, дали обещание не создавать чепту в Берду.
В течение многих месяцев и лет стороны исполняли условия соглашения. Но в 1999 году проблема снова обострилась. Соглашение предусматривало обязательство Монголов не создавать чепту в Берду, но ничего не говорило о том, чтобы члены мотоклуба не жили в Берду. А многие из Монголов жили именно там. Монголы часто появлялись в барах, на улицах и других людных местах в своих черно-белых Цветах на кожаных жилетах. В какой-то момент это стало раздражать местную чепту Hell’s Angels. Ангелы начали говорить о том, что уже сыты по горло Монгольским нашествием на Берду и что уже готовы начать вышвыривать Монголов из местных баров и убивать их прямо на ходу до тех пор, пока они не покинут Сан Бернардино.
В ходе собрания Церкви в доме Эвела, Доминго зачитал всем послание Маленького Дейва: «Все кончено. Пора поставить Ангелов на место. Пришло время показать, кто является хозяином Центральной Калифорнии». Маленький Дейв решил, что мы должны обозначить свое присутствие в Сан Бернардино, заявившись в один из клубных баров Ангелов Ада под названием «Перекресток».
Мы прокатились до Берду в компании как минимум сотни Монголов и остановились в «Перекрестке» всего на пару часов, просто, чтобы обозначить свое присутствие, не встретив никакого сопротивления. Мне стало ясно, что Ангелы не собираются выбрасывать Монголов из Берду.
Набившись в холле отеля «Риверсайд», братья из Материнской чепты быстро ввели меня в курс дела, рассказав, что происходило в Лафлине, пока мы с Цикконе препирались с копами посреди пустыни. Незадолго до моего приезда, несколько Монголов столкнулись с Ангелами в казино «Фламинго». Месяцы напряженного ожидания выстрелили заряженной пружиной, и теперь Монголы прочесывали этот район Лафлина в поисках Агнелов Ада и ожидании приказа, что им делать дальше с Красно-Белыми.
Многим из Монголов уже было дано указание «Прокатиться по 66-му», что означало быть готовым к действиям, вооруженными, но без Цветов и другой клубной символики. Это предвещало действительно печальные события; Монголы никогда еще не были настолько опасны, как здесь, собравшись в Лафлине и имея небольшую армию вооруженных братьев, под прикрытием гражданской одежды готовых совершить убийство в интересах мотоклуба в любой подходящий момент. Я надеялся, что до Цикконе и остальных донеслись слухи о происходящем, поскольку сообщить им о случившемся у меня не было никакой возможности.
По стандартному сценарию «Лафлин Ривер Ран» Монголы вселялись в отель «Риверсайд Резорт», а Ангелы занимали «Фламинго Хилтон». Около девяти вечера Маленький Дейв и Бобби Локо собрали своих солдат у «Риверсайда». Бобби Локо обратился к тридцати Монголам, выстроившимся перед ним полукругом, сказав, что днем раньше в Лафлине произошла конфронтация со стороны Ангелов. План заключался в том, чтобы всей толпой завалиться в казино «Фламинго» и наехать на Ангелов, а потом посмотреть, во что это все выльется. У меня не было ни единого шанса сообщить Цикконе о происходящем, и мне просто оставалось надеяться на то, что моя группа поддержки достаточно хорошо за мной приглядывает.
Сразу после обращения Бобби Локо мы направились к «Фламинго». Колонну вел Майк Мунц, хорошо известный всем — Ангелам, Бандидосам и любому другому аутло-байкеру — как настоящий псих. Немного позже тем же вечером Мунц отправил в нокаут одну из девушек Ангелов. Он не делал для себя различий между огромным трехсотфунтовым мужиком и девяностофунтовой хрупкой девушкой, случайно постучавшейся в туалете не в ту кабинку.
С собранностью армейского взвода мы подъехали к отелю «Фламинго» прямо сквозь толпу Красно-Белых. Монголы разбрелись по залу казино, чтобы найти место, где можно занять круговую оборону, и уселись все вместе, как ковбойский караван перед нападением индейцев.
Нас было меньше и, если бы заварилась каша, нас бы просто раздавили. Я искал взглядом Клетуса и Пола, двоих копов из Лос-Анджелеса, переодетых в байкеров, которые могли свободно передвигаться по Лафлину, оставаясь незамеченными. Я понимал, что если во «Фламинго» полетят пули, моим единственным шансом остаться в живых будет перейти на их сторону. Но где они, черт возьми?
Пряча глаза за солнцезащитными очками, я сканировал взглядом толпу. Я заметил несколько разрозненных групп Ангелов, выглядевших из-за нашего присутствия возбужденными. На нас глядели «бешеным псом» — злыми взглядами однопроцентников, открыто призывающими к конфронтации. Наконец я заметил Клетуса. У него не было статуса полноправного члена какого-либо из мотоклубов, но он выглядел своим в любой толпе байкеров. Он мог спокойно вписаться в такую компанию, куда гладко выбритый Цикконе в своих шлепках и бермудах не мог попасть даже в мечтах.
Клетус махнул мне пятерней своей мускулистой руки. Общительный парень с открытой улыбкой, он носил бороду длиннее, чем у меня, и был одет в классический костюм аутло-байкера. Его напарник Пол предпочел остаться где-то в тени, но я знал, что он контролирует ситуацию.
Клетус, несмотря на свою работу в полиции, был поклонником Ангелов Ада и, честно говоря, был немного очарован образом Красно-Белого однопроцентника. И он не был один, кто преклонялся перед золотыми стандартами одного из старейших мотоклубов страны. Верхушка Hell’s Angels, а в особенности Ральф «Сонни» Баргер, долгое время занимавший должность Президента Оклендской чепты, и Чак Зито, бывший Президент Нью-Йоркской чепты, делали все возможное, чтобы увековечить образ Ангела Ада, стараясь мотоклуб в свете софитов медийных корпораций.
Мы еще какое-то время демонстрировали свое присутствие на территории Ангелов, и уже через несколько минут к нам вышли представители верхнего эшелона. Даже чамым жестоким преступникам не чужда дипломатия. Маленький Дейв, Бобби Локо и Майк Мунц вели беседу с представителями Ангелов в течение нескольких минут. Ангелы заверили Монголов, что с их стороны больше не будет оказано никакого неуважения к членам мотоклуба Mongols и что они приносят извинения, если такие случаи случались раньше. Я был поражен этим актом раскаяния со стороны Ангелов.
Руки Клетуса в это время были сложены на груди, а его голова безвольно качалась из стороны в сторону. Он не верил своим ушам, он молчал, но глаза его кричали о том, насколько действия Ангелов выбили его из колеи.
Покидая «Фламинго», мы натыкались на Ангелов на каждом углу, но, несмотря на дерзкие взгляды, они не предпринимали никаких действий. Я смотрел на лица проспектов и претендентов некогда самого уважаемого и влиятельного мотоклуба. Минутой назад мир стал Черно-Белым.
Покидая «Фламинго», я ощутил внезапное чувство гордости. Гордости за моих братьев. Гордости за себя самого. Мы только что стояли плечом к плечу против многочисленных Ангелов Ада, и мы выстояли. Выиграли на их поле, на виду у Господа Бога и сотен свидетелей. Не применяя физической силы, мы преподали Ангелам урок вежливости.
Сыграв свою роль, я шел в ногу со своими братьями, освященный тысячей огней казино «Фламинго».
Теперь Билли СенДжон мог отправиться на покой.
