Перевод книги «Одинок и подавлен». Глава 7.

К лету 1998 года я стал официальным проспектом мотоклуба Mongols MC. Поскольку я находился на испытательном сроке, мне было поручено гораздо больше обязанностей, чем простому претенденту, но и опасность, связанная с выполнением этих обязанностей возросла. К тому моменту меня уже ознакомили с клубной иерархией и начали передавать мне традиции и правила клуба. Официальная встреча членов мотоклуба зовется «Церковью». Клуб имеет свои законы и конституцию, так же, как и свою версию библейских заповедей, которые я получил от Доминго в ультимативной форме:

Пять заповедей Монгола:
1) Монгол никогда не лжет другому Монголу.
2) Монгол никогда не крадет у другого Монгола.
3) Монгол никогда не спит со старухой другого Монгола.
4) Монгол никогда не подставляет другого Монгола.
5) Монгол никогда не использует Цвета мотоклуба в своем личном интересе.

Если ты нарушил хотя бы одну из заповедей, ты должен снять нашивки о тех пор, пока ситуация не прояснится.
Чтобы стать официальным проспектом, надо пройти процедуру проверки. Я был немного удивлен, когда Рокки в один прекрасный момент показался на пороге моего дома и протянул мне анкету на три страницы с гораздо более личными вопросами, чем я отвечал при поступлении на службу в АТО. Монголам надо было знать абсолютно все, от номера моей социальной страховки до длины моего члена.
Я стоял и кивал Рокки, стараясь выглядеть невозмутимо:
— Не проблема, мужик, завезу анкету через день-два.
Между тем, я понял, что у нас проблема, не решив которую, мы можем провалить всю операцию. И все из-за одной вещи: Рокки сказал, что после того, как я заполню анкету, меня будет проверять частный детектив, возможно, бывший коп. И еще я понял, что иногда максимума возможного может оказаться недостаточно.
Я начал работать под прикрытием как Билли СенДжон в середине восьмидесятых, когда внедрялся в группировку нео-нацистов, Национальный Альянс, и другие экстремистские группы. В обязанности АТО входило сделать максимум возможного, чтобы прикрыть своего агента, к примеру, сделать липовую запись об аресте, создать трудовой стаж, предоставить отчеты о доходах, регистрацию транспортного средства, водительское удостоверение, создать историю обучения. Подготавливая свою легенду, я пересекался с различными агентами и агентствами, я позвонил своему другу Стиву, работавшему в полиции в Северной Калифорнии, и он сделал для меня несколько записей об арестах за вооруженные нападения и торговлю наркотиками.
Я просматривал вопросы и думал о том, как мы можем покрыть это дерьмо. Самостоятельно я не мог это сделать. Если Цикконе хотел, чтобы его агент под прикрытием оставался живым и здоровым, у него должна была быть идея, каким образом подготовить подходящую легенду.
И в очередной раз Цикконе спас мою шкуру. Он доказал, что является настоящим гением управления. Через несколько часов после того, как Цикконе увидел анкету, агенты АТО бегом носились по городу, прикрывая мои тылы. Кроме обычных для официальной проверки личности данных, номера социальной страховки, водительского удостоверения и удостоверения ветерана Вьетнамской Войны, Монголы хотели получить информацию об адресах моих родственников, информацию об образовании, в моем случае, из Северной Калифорнии конца 1960-х. Также они хотели получить заверенные копии моих налоговых деклараций за последние пять лет.
Цикконе все устроил буквально за несколько дней. У него были агенты АТО в системе образования в городе, где я рос в соответствии с легендой, которые составили для меня «официальные» документы об образовании.
Множество агентов по всему штату сели на телефоны, ожидая звонка от Монголов, с тем, чтобы дать правильный ответ, играя роль моих родителей, дядь, теть, братьев и сестер.
Цикконе подготовил для меня налоговые декларации, подтверждающие, что за последние пять лет я работал в компании, занимающейся продажей авиационных запчастей и инструментов. В соответствии с легендой, я торговал авиарадарами, радиостанциями, навигационным оборудованием и индикаторами скорости. В течение дня я должен был забирать оборудование в Южной Калифорнии и отвозить его в ремонтную мастерскую. А для того, чтобы еще более закрепить легенду, я попросил нескольких членов Mongols MC помочь мне погрузить детали. Несколько раз я даже брал Рокки с собой на встречу с липовыми покупателями, получая деньги и передавая детали на глазах у Рокки.
Я рассчитывал на то, что моя легенда достаточно проработана и что все схвачено. Но перед финальной встречей с Монголами я все же изрядно волновался.
Я передал все документы президенту нашей чепты, Доминго. Пути назад уже не было. Несмотря на мои опасения по поводу возможного раскрытия легенды, мне приходилось все так же встречаться с Монголами, поддерживая необходимый уровень внешнего доверия, агрессии и неприветливости, которого от меня ожидали в мире однопроцентников. Я не мог позволить себе дать им повод засомневаться во мне. Даже, если я просто выглядел нервозным или раздражительным, Монголы понимали это, как проявление слабости и в тот же момент начинали разнюхивать, не являюсь ли я копом или, по крайней мере, тот ли я, за кого себя выдаю.
В течение долгих недель, заводя свой Харлей, я говорил себе: «Эй, Билли, расслабься. Ты им нравишься, если бы не нравился, они бы не предложили тебе вступить в их ряды. Если бы они действительно думали, что ты — коп, давно бы уже вынесли тебе мозги».
Я также уговаривал себя, что у Монголов нет никакой необходимости убивать меня, даже если они узнают, кем я являюсь на самом деле, поскольку до настоящего момента у меня не было неопровержимых доказательств против Доминго, Рокки и Тухлого. Конечно, это был всего лишь опирающееся на логику предположение, в котором не было принято в расчет иррациональное, горячее, зачастую психотическое поведение, на которое, как я уже узнал, были способны Монголы.
Я придерживался подобного ритуала, уговаривая самого себя еще пару недель, и с успокоенными нервами ехал в Туюнгу на своем борове, чтобы встретиться с Монголами, угостить их пивом и сыграть с ними в бильярд.
Как-то раз мы должны были ехать на встречу, и Рокки, назначенный моим наставником, принялся обучать меня некоторым Монгольским традициям. Перед поездкой я вглядывался в лица парней, чтобы увидеть хоть какой-то знак, хоть какую-то разницу в поведении, чтобы понять, будут ли у меня неприятности.
Потом, в какой-то из дней, я увидел на своем телефоне входящий звонок от Рокки:
— Привет, Билли, — сказал он, — а давай прокатимся.
Это был не вопрос. Это было утверждение, команда. Но она звучала как-то необычно, голос Рокки был какой-то грудной, отдаленный, подозрительный.
— В чем дело, Рок?
Растягивая слова, что было абсолютно для него не характерно, он ответил:
— Чувак, просто приезжай. Нам надо забрать твои Цвета. Надо заехать к Бобби Локи, а затем к Луне и забрать твои нашивки, так что давай быстрей.
Я был в растерянности и не знал, что сказать. Я знал, что Бобби Локи занимается проверкой биографий, предоставляемых претендентами на вступление в мотоклуб. В том числе он проверял и мою легенду. Луна был главным секретарем мотоклуба Mongols MC. Это очень высокая должность в клубной иерархии. Оба, Локи и Луна, носили Цвета Материнской чепты, оба были ветеранами войны с Hell’s Angels MC и оба состояли в членах мотоклуба чуть ли не с момента его образования.
Пока ты проспект, ты не имеешь права носить полные Цвета мотоклуба. Тебе лишь позволено носить кожаный жилет с надписью «проспект» на груди и нижний рокер с надписью «Калифорния» на спине. В конце концов, доказав свою лояльность мотоклубу путем оказания содействия в криминальной деятельности, такого, как перевозка наркотиков и оружия, и после единодушного согласия всех членов Материнской чепты, ты получаешь официальное право носить центральную нашивку — логотип мотоклуба. Верхний рокер с надписью «Mongols» носить будет не дозволено, пока ты не станешь полноправным членом мотоклуба.
Когда Рокки упомянул о моих Цветах, я опешил. Я знал, что получать Цвета мне было еще рано, к тому же Доминго лично бы мне сказал об этом. Когда Рокки заговорил со мной не своим голосом, я действительно испугался, что они пустят мне пулю в затылок. Но я не мог отказать Рокки, не вызвав подозрений. Я попросил его подождать меня и сказал, что буду через некоторое время.
— Шевели помидорами, — сказал он и положил трубку.
Я тут же перезвонил Цикконе.
— Джон, мне только что звонил Рокки.
— Да, и что сказал?
— Что-то не то происходит, он ведет себя очень странно. Хочет, чтобы я приехал и получил свои Цвета. Это звучит странно, такое ощущение, что они что-то на меня накопали. Джонни, мне это все не нравится, мне совсем не нравится этот замес.
Джон отнесся к моей интуиции с уважением, понимая, что в данных обстоятельствах я мог оказаться прав. Мысленно я вернулся на пару дней назад, вспоминая, что могло быть не так. Ничего не приходило в голову ни мне, ни Джону. Мы пытались проговорить возможный сценарий по телефону. Какие ошибки я мог допустить?
Цикконе мыслил более спокойно:
— Билли, этот звонок может вообще ничего не значить. Я просто не знаю, что могло произойти.
Мы не получали никаких звонков от нашего прикрытия, мы знали, что Монголы стараются достать обо мне всю возможную информацию, но пока все шло хорошо. Частный детектив, которого они наняли, находил только то, что мы хотели, чтобы он нашел. Он проверил мою налоговую декларацию, сделал пару звонков моим липовым родственникам, позвонил в мою школу в Северной Каролине, где подставные сотрудники АТО ответили ему на все вопросы. Он проверил, действительно ли я работаю в той компании, о которой предоставил сведения, и остался удовлетворен услышанным. Единственная ошибка произошла, когда детектив пробивал мое водительское удостоверение в Департаменте Транспорта. Несмотря на то, что моя машина и мотоцикл были зарегистрированы на имя Билли СенДжона, в базе отсутствовала запись о получении мною прав на вождение мотоцикла (у меня были отдельные права на мотоцикл на реальное имя). К счастью, Монголы решили, что это просто какая-то ошибка в базе данных.
Я не мог понять, что случилось с Рокки, но был точно уверен, что что-то происходит. Я не обязан был ехать к нему на встречу. Я мог сказать Цикконе, что это конец, расследование было бы прекращено, и никто бы меня ни в чем не обвинил. В таких ситуациях последнее слово всегда остается за агентом, непосредственно осуществляющим работу под прикрытием. Но к тому моменту я побывал уже в гораздо более затруднительных ситуациях. Я мог сделать это.
Поскольку я был всего лишь претендентом, права на ношение оружия я не имел. Я не носил на себе звукозаписывающие устройства, поскольку в данной ситуации это могло быть самоубийством. Я никогда не прибегал к помощи большой команды поддержки, поскольку они могли навредить больше, чем помочь в сложной ситуации. Но в тот день я взял с собой сразу все. Я пойду на встречу вооруженным, я надену микрофон скрытого ношения, меня будет сопровождать лучшая команда поддержки в Лос-Анджелесе. Если это вызов, я буду готов к нему, и мы сможем взять Монголов на их же территории.
Я сказал Цикконе, что мне нужен Коз, Карр, Хардин, Чак Пратт и Майк Докинз. Пратт и Докинз были отличными стрелками и моими закадычными друзьями. Я не сомневался, что они, не моргнув глазом, рискнут своей жизнью ради меня. План был такой. Цикконе с поддержкой занимают позиции вокруг места встречи, и, если они видят кого-либо из оружейников клуба, Ред Дога, Вуди, Дьябло или Люцифера, мы сворачиваем всю операцию. Если Рокки будет один, я пойду на встречу, но, если увижу в его руках оружие, буду стрелять первым, моя команда произведет зачистку, а потом уже будем задавать все вопросы. Цикконе был согласен с таким планом действий. Я хотел даже одеть бронежилет, но это сразу бы меня выдало. Мне просто надо было успокоиться, пойти на риск и выжать максимум из нашего плана.
Я взял свой пятизарядный револьвер, размышляя о том, хватит ли мне пяти пуль на сегодня, и положил его в карман жилетки, в котором буду держать руку во время встречи с Рокки. Я вспоминал, как прослушивал пленки с записями дел, которые внезапно закончились стрельбой, когда коп получал пулю, и ты мог услышать его последний вздох, записанный со скрытого диктофона. От этих мыслей и воспоминаний было тяжко на душе.
Джон собрал всю команду, всех, кого я хотел увидеть в качестве поддержки, ребят, кому я мог доверить свою жизнь, тех, кому доверял. Цикконе сказал, что они уже заняли свои позиции у дома Рокки. Прикрепляя микрофон к руке, я почувствовал себя гораздо лучше.
Команда поддержки проверила место встречи. Никаких лишних машин и мотоциклов вокруг дома Рокки замечено не было. В этот момент мы с Цикконе поняли, что собираемся разыграть самую рисковую комбинацию карт в этой игре.
Я оседлал мотоцикл и нажал на кнопку стартера. Вскоре я подъехал к дому Рокки и поставил байк у стены его дома. Пока все шло нормально. Я окинул взглядом улицу и увидел микроавтобус АТО с моей группой поддержки наготове. Собрав в кулак все самообладание, я подошел к двери дома Рокки, глубоко вздохнул и засунул руку поглубже в карман, сжав револьвер. Другой рукой я постучал в дверь. Изнутри послышались шаги. Я занял позицию напротив двери, которой нас обучали в Академии АТО, немного развернувшись боком, ноги на ширине плеч, немного притаившись за дверным косяком, что уменьшало область поражения при возможном обстреле. В голову волной ударил адреналин, заставляя сердце скакать галопом. Дверь начала открываться, я еще сильнее сжал револьвер.
Это была Викки, жена Рокки. План «Б»-план «Б»-план «Б»! Она улыбнулась и открыла мне дверь. Я улыбнулся в ответ, зная, что Рокки не будет убивать меня на ее глазах. Что, черт побери, происходит?
Пошатываясь, Рокки вышел из спальни, растрепанный даже больше, чем обычно. На меня уставилась пара остекленелых, расфокусированных глаз. Он был удолбан вноль, он всю ночь принимал бог знает так что не удивительно, что что говорил он, как будто объелся тиопентала натрия*.

Рокки раскачиваясь подошел ко мне и начал долго меня обнимать:
— Сегодня мы получим твои Цвета… Я говорил… с Материнской чептой… они сказали, Цвета сейчас у Луны, а живет он в Коммерческой зоне. Надо поехать и забрать их… Но сначала… надо увидеться с Бобби Локо, он заканчивает с твоей… проверкой.
С самого начала нашего расследования мы поняли, что основной деятельностью проспектов является драг-дилерство. 4 июня 1998 года я получил свое первое задание от Рокки по доставке «эйтболла», 1/8 унции метамфетамина, одному из клиентов.**

В тот день я сделал еще несколько ходок для Рокки. Некоторое время спустя состоялось официальное заседание верхушки Монголов, на которой был поднят вопрос об официальном использовании проспектов для всего наркотрафика, в том числе и внутри мотоклуба. После того, как все единогласно проголосовали «за», я начал целыми днями развозить наркотики. Тем летом я сделал еще три ходки с наркотой и одну — с оружием, пока Доминго не положил этому конец. Он сказал, что ему не нравится, что один проспект может быть пойман со всей наркотой чепты и приказал больше не заниматься этой чепухой. С этого момента чепта Сан-Фернандо начала привлекать к наркотрафику своих старух и претендентов.

Я оставался единственным проспектом чепты Сан-Фернандо до тех пор, пока не появился Бастер. Без понятия, откуда он взялся, но помню, что очень был этому рад. В конце концов, он взял на себя часть обязанностей и часть получаемых от полноправных членов тумаков. Бастеру не было и тридцати, никаких татуировок, длинные черные волосы, ездил на требовавшим небольшого ремонта Харлее, который выглядел в одном стиле с мотоциклами других Монголов.
Бастера привел Доминго, он планировал поддерживать его также, как поддерживал меня. Первым большим тестом для Бастера должна была стать должность распорядителя на свадьбе Доминго. Свадьба была запланирована на субботу, и проспекты должны были начать подготовительную работу рано утром. Место проведения должно было быть набито Монголами до отказа, а это значило, что проспектам надо будет попотеть.
Свадьба Доминго проводилась в доме давнего партнера Монголов по-имени Рэндел. Он был успешным бизнесменом, но, в то же время, немного отступником. У него хватало мозгов для того, чтобы вести свой собственный бизнес, но не хватало здравомыслия, чтобы не якшаться с Монголами. Монголов устраивало, что у Рэндела было всегда в достатке кокаина и была возможность потусоваться у него на ранчо, находившееся на холме недалеко от Туюнги, где у него был бильярд, раб, танцплощадка и бассейн. Дорога на холм была примерно четверть мили в длину, четверть мили, которые я изучил, как свои пять пальцев к исходу этой ночи.
В 9 утра я уже ездит по Туюнге, собирая всяческий свадебный хлам, перетаскивая столы, стулья и пивные бочки. Я был рад, что у меня появилась появилась подмога в лице Бастера.
К вечеру я проверил свою набедренную сумку, чтобы быть уверенным, что положил туда все, что может спонтанно понадобиться Монголам: спички, сигареты, нитка с иглой, аспирин, жвачки, бумага для самокруток, нож и расческа. Я был готов, как никогда.
В районе шести начали подтягиваться первые гости, а нам с Бастером пришлось немного побегать. Потом, с появлением Ред Дога, дружественная обстановка начала исчезать. Теперь мне приходилось носиться в два раза быстрее. Он давал мне поручение за поручением, просто, чтобы показать, что он может это делать.
Вскоре мне дали задание занять позицию у подножья холма и следить за воротами. Моя задача звучала так: «Никто, кроме Монголов, не въезжает без разрешения». Доминго протянул мне короткий тридцать восьмой калибр, и я спустился вниз. Там я встретил Рокки и Бастера, которому тоже выдали ствол с заданием стрелять на поражение по любому, включая копов, кто попробует помешать вечеринке. Я знал, что не собираюсь ни в кого стрелять, и по выражению лица Бастера было видно, что он тоже не будет нажимать на спусковой крючок. Он вертел в руках оружие так, как будто не знал, с какой стороны браться за револьвер. В конце концов, он запихнул его во внутренний карман, как раз под своим нагрудным патчем.
Прошло совсем немного времени, когда Монголы осознали, что все их проспекты сторожат их покой у подножья холма, и они остались без рабского обслуживания. За четверть мили я услышал крик: «Проспект!»
Я сказал Бастеру, чтобы он оставался на своем посту, а сам со всех ног бросился на холм. Когда я, закашлявшись, подбежал к дому, меня подозвали к главному столу, где собралась вся верхушка мотобанды. Входя, я увидел офицеров клуба, президентов разных чепт, на серебряных подносах возвышались длинные дорожки кокаина. Ред Дог сделал недовольное лицо, как только меня увидел. Доминго подошел ко мне и указал на двух человек, стоявших поодаль и не являющихся членами мотоклуба.
— Билли, знакомься, это наш адвокат. А этот, второй, знаешь кто? — Доминго лишь покачал головой в ответ на мое молчание, — Это наш частный детектив.
Мое сердце на секунду остановилось, чтобы в следующий момент поскакать галопом. Так вот, кто этот парень, следивший за мной несколько месяцев. Они позвали меня для того, чтобы дать понять, что знают, кто я? Я только что сам, по своей глупости, попал в засаду?
Ред Дог только что расправился с еще одной линейкой кокаина, я попал в поле его бокового зрения, что не замедлило появлению новой команды. В следующий миг я услышал:
— Какого хрена стоишь столбом? Ну-ка быстро, блядь, пива принес!
Это привело меня в себя. Я хотел оказаться как можно дальше от Ред Дога. Я пулей вылетел из дома, прихватив с собой пару пустых бочек из-под пива.
Еще пару часов я бегал и выполнял поручения, пока не услышал приказ Доминго:
— Проспект, иди замени Бастера, а его пришли сюда.
Вздох облегчения. Я не спеша спустился с холма и подошел к Бастеру. Он выглядел как салага-призывник, только что попавший во Вьетнам.
— У меня новости, Бастер.
В его взгляде отчетливо читалось, что он не перенесет еще одну порцию дурных новостей.
— Расслабься, чувак, они просто хотят, чтобы ты поднялся к ним.
Бастер вынул пистолет и попытался впихнуть его мне в руки.
— Нет, чувак, попридержи пока, может, еще пригодится.
Я просто придуривался, но Бастер даже захлюпал носом, он спрятал оружие и поплелся на вершину холма.
Где-то через час Бастер вернулся с таким видом, будто поучаствовал в скачках в качестве лошади. Для меня же его появление означало начало еще одного раунда.
Я поднялся наверх, сразу столкнулся с Ред Догом и ощутил, как его кулак врезается в мое солнечное сплетение. Он сгреб меня в охапку, поставил на ноги и прошипел:
— Двигай задницей, Билли!
— Тебе что-нибудь нужно, Ред Дог?
— Да, пива принеси!
В районе четырех утра Доминго велел мне спуститься вниз, взять машину и отвезти их с невестой домой. Хотя мои ноги уже подкашивались, я сделал последний рывок до машины. Бастер выглядел, как котенок, которого загнали в клетку к бульдогу, но сейчас у меня не было времени на разговоры с ним. Я сел в свой Мустанг, захватил Доминго и его пьяную старуху, и мы уехали.
Дорога до дома Доминго заняла всего десять минут, и я уже предался мечтам о мягкой кровати, но Доминго произнес:
— Как только невеста уснет, мы вернемся и продолжим вечеринку.
Я прилег на диванчик в гостиной Доминго и уже хотел забыться сном до тех пор, как он не растолкает меня, но внезапно услышал очень обнадеживающий звук. Доминго настолько перебрал, что свалился без сознания. В эту ночь мне больше не пришлось карабкаться на холм.

Несколько дней спустя мой телефон неистово зазвенел. Это был Бастер с просьбой встретиться в «Местечке» как можно скорее. Позвонив Цикконе, я запрыгнул на мотоцикл и умчался в Туюнгу. Бастер выглядел, как загнанный в клетку тигр:
— Билли, я не хочу этого делать.
— Расслабься, парень, что делать?
— Я не могу этого сделать. Они хотят, чтобы я прикончил кого-то, а я не могу этого сделать, я не хочу неприятностей. Я хочу свалить, Билли, я не представлял, во что ввязываюсь.
Бастер принялся расспрашивать меня, что он должен делать.
— Слушай, чувак, я не знаю. Доминго за тебя поручился, вот сходи к нему и выложи все.
Бастер глядел на меня в течение нескольких долгих минут.
— Пойдем со мной, Билли, пожалуйста.
— О’кей!
Бастер был напуган до смерти, да и я тоже, но он решил покинуть ряды Монголов во что бы то ни стало. Мы сели на мотоциклы и двинулись в сторону дома Доминго. Честно говоря, я даже не мог себе представить, как он может на это отреагировать.
К часу дня мы прибыли к Доминго. Я несколько раз постучал в дверь, прежде, чем президент чепты крикнул изнутри:
— Да, иду уже!
Когда он открыл дверь, мы поняли, что вытащили его из постели — плохое начало.
— В чем дело, ребята?
Бастер молчал. Я глядел на него в ожидании. Доминго уставился на него в ожидании. В конце концов Бастер собрался и выпалил:
— Доминго, я не могу этого сделать, я хочу выйти, я не знал, во что ввязываюсь.
Наступила долгая пауза. Вдруг Доминго схватил меня за грудки, притянул к себе и прошипел:
— Это и тебя, блядь, касается, Билли?
— Нет, мужик, я остаюсь.
Тогда Доминго перекинулся на Бастера:
— Я за тебя поручился, мудак! Я за тобой присматривал! И что в итоге получил?
— Прости, мужик, извини…
Бастер заикался. Он пытался узнать у Доминго, как поступить таким образом, чтобы никто не обиделся. Доминго тряс его за грудки, орал, что выйти из мотоклуба — это не так просто, и ему придется поднять этот вопрос на собрании Церкви вечером. Потом он велел нам убираться из его дома.
Когда мы вернулись в «Местечко» и немного остыли, выпив по паре пива, Бастер начал задавать мне вопросы, что ему делать. Я сказал, что, возможно, ему следует собрать вещи и покинуть город немедленно. Он сказал, что не может этого сделать. Вся его семья жила в этом городе, и он опасался, что Монголы могут им навредить. Ход мыслей был правильным. Тогда я сказал, что у него нет выбора, и что ему нужно просто плыть по течению. Хотя до Церкви оставалось еще три с половиной часа, и у него еще было время на сборы.
Церковь располагалась в Санленде, в доме БакетХэда. Я подъехал без пяти пять, Бастер припарковал свою машину несколькими минутами позже. Я остался снаружи, как хорошо воспитанный проспект, пытаясь успокоить Бастера.
Я сказал, что, если Монголы прикажут мне избить его, я его ударю, а он сразу должен упасть, закрыть голову руками, а колени прижать к груди. Вместо того, чтобы ломать ему нос и выбивать зубы, я буду бить его по ребрам и в живот. Бастер начал благодарить меня. Проговорив с ним программу его избиения, я немного успокоил его.
В конце концов Доминго вызвал меня. Я посмотрел на Бастера и вошел. За столом сидели Доминго, Тухлый, БакетХэд и Рокки. В центре стола лежал револьвер 38 калибра. Доминго и Рокки поблагодарили меня за отличную службу и втянули в общее обсуждение. Если Бастер хочет выйти, он должен сыграть в Русскую Рулетку. В барабане один патрон. Он поднесет ствол к своей голове, нажмет на спусковой крючок и, если не вышибет себе мозги, сможет сдать нашивки.
Доминго попросил меня позвать Бастера. Когда я шел за ним, понимал, что должен сказать ему, чтобы он сваливал немедля. У меня не было выбора, я не мог позволить этому парню совершить самоубийство по указке Монголов. Но, прежде, чем я успел открыть рот, чтобы предупредить Бастера, я заметил за своей спиной Доминго. Он указал на Бастера пальцем и сказал: «Войти!»
Бастер поплелся внутрь, как корова на бойню. Доминго перегородил выход. Я стоял спиной к стене, молясь за Бастера. Я застыл, ожидая услышать выстрел.
Вдруг из комнаты вышел Бастер. Я хотел обнять его, привезти в «Местечко», угостить пивом. Я улыбался ему, но он даже не посмотрел на меня. Он плелся куда-то опустив голову и выглядел, как будто только что повстречался лицом к лицу с дьяволом, сыграв с ним в кости на свою душу. Не произнося ни слова, он сел в машину и уехал. Больше я никогда его не видел.

Глава 6.                                                   Оглавление.                                                Глава 8.