— Квин! Первая линия!
Ясным февральским утром 1998 года я сидел в своем кабинете и готовил отчеты. И тут поступил звонок, изменивший всю мою жизнь. В трубке я услышал голос Специального Агента АТО Джона Цикконе, он звонил из Второй Группы АТО Лос-Анджелеса.
— Здорово, Билли! Хочешь прокатиться с Монголами?
Цикконе был хорошо известен своим своеобразным юмором и страстью давать подчиненным совершенно идиотские псевдонимы, и тем не менее, на этот раз мне показалось, что он говорит серьезно.
— Ты о чем, Джонни?
Цикконе знал, что я когда-то катался с Ангелами в течение нескольких недель, собирая информацию для одного из его агентов, когда в разработке АТО было дело мотоклуба Hell’s Angels MC. Также Цикконе знал, что на Монголах лежит ответственность за совершение нескольких громких преступлений последних лет.
— Билли, выбей у себя из башки всю эту твою красно-белую хрень и обрати внимание на Монголов!
«Красно-Белыми» в народе называли членов мотоклуба Hell’s Angels MC за красно-белые цвета их нашивок. Монголов называли «Черно-Белыми».
Цикконе работал в АТО уже девять лет, и он не был похож на типичного агента. Легкие дела, называемые среди агентов «один человек, одна пушка», давно уже не были ему интересны. Ростом пять футов, семь дюймов, жилистый, он был всегда гладко выбрит, и никогда не выделялся из толпы. Несмотря на небольшой рост, он прекрасно бегал марафоны и держал себя в превосходной физической форме.
Цикконе и я работали вместе с 1992 по 1998 год в Группе быстрого реагирования АТО, являющемся аналогом SWAT на федеральном уровне. Годы спустя я понял, насколько талантливым он был ищейкой. Я имею в виду не навыки, полученные нами в Академии АТО в Джорджии. У Цикконе был природный дар: умение жонглировать яйцами, соединенное с талантом управления подчиненными. Цикконе был, как барракуда, которая рискует жизнью, прячась в тени Большой Белой акулы, но никогда при этом не остается без добычи.
— Что у тебя на Монголов, Джонни?
В течение предыдущих нескольких месяцев Цикконе получил целую кипу отчетов о преступной деятельности членов мотоклуба Mongols MC. Те из нас, кто уже работал под прикрытием на АТО в байкерской среде, предупреждали о том, что Монголы активизируются, постепенно распространяя жестокость и беззаконие на простых граждан.
Образовалась «Нация Монголов», как они сами себя называли. Клуб расширил влияние на Востоке США и в Мексике, чепты клуба в Оклахоме, Аризоне, Колорадо и Джорджии стремительно расширялись.
Цикконе сказал, что у него есть информатор, который имел знакомства среди членов Mongols MC, одна девушка, которая могла бы представить нового человека членам банды. И, если я заинтересован, он мог бы уже начать улаживать формальности.
Из окна своей душной конторы я наблюдал, как от басов латинского репа, льющегося из открытых окон, в такт музыке покачивается блестящая Шеви Импала, один из латиносов, тусующихся рядом, жжет асфальт на своем Харлее… Я подумал и сказал: «Ладно, я в деле!».
На тот момент ни Цикконе, ни я, не понимали в полной мере, на какие лишения мне придется пойти ради расследования в следующие двадцать восемь месяцев. Никто даже не мог подумать, что этот рабочий звонок по телефону выльется в крупнейшую операцию под прикрытием в истории АТО.
В марте 1998 года я поехал в Окленд за мотоциклом. Мы поехали вместе со специальным агентом Стивом Мартином, руководителем нашей группы. Я с радостью встретил Мартина — мы познакомились с ним еще во время обучения в Академии АТО.
Мартин уже имел значительный опыт работы под прикрытием, он внедрялся в чепту аутло-мотоклуба Warlocks MC во Флориде, и по итогам расследования отправил за решетку многих членов этого клуба за торговлю наркотиками, оружием и взрывчаткой. И он действительно любил свой мотоцикл. Когда расследование закончилось, он забрал байк с собой в Окленд в качестве трофея. И, конечно же, я надеялся, что этот мотоцикл принесет мне удачу.
Это был мотоцикл настоящего байкера! Черный Harley-Davidson FLHTC с кожаными кофрами, настроенным на низы двигателем и короткими прямотоками, благодаря которым звук мотора был слышен в радиусе мили вокруг. А копам – в радиусе двух миль. Я был счастлив, что мне предстояло ездить на таком мотоцикле.
После того, как Цикконе разобрался с бумагами, он позвонил мне и сказал, что разговаривал со своим информатором, и она назначила встречу на автостоянке у кегельбана «У Розы» в Пасадене в районе девяти вечера. Это был вечер четверга, и мы знали, что небольшая группа Монголов соберется в баре «Местечко». Помню, меня очень удивило, что Монголы выбрали бар с таким названием в качестве места для водопоя. Почему-то это напомнило мне детские кроссовки, на мысках которых написано «левый» и «правый».
Я ответил Цикконе, что буду там в назначенное время.
Странно, но на тот момент у меня не было никакого плана действий. Я воспринимал это все, как дурачество: никаких контрольных закупок, ни скрытой звукозаписи, только знакомство с байкерами. Простая интеллектуальная задача.
На той стадии еще фактически не начавшегося расследования мы с Цикконе работали в разных подразделениях АТО и подчинялись разным руководителям. Вся цепочка руководства выглядела следующим образом: в подчинении руководителя группы находится десять специальных агентов. Руководитель группы подчиняется ответственному агенту, которых в Лос-Анджелесе, к примеру, было всего лишь двое. Рангом выше идет специальный ответственный агент, отвечающий за всю Южную Калифорнию от границы с Мексикой до Пасо Робле. Сотрудники рангом выше специального агента АТО редко выезжают из офиса для координации действий своих подчиненных.
Я проинформировал начальство, что этой ночью выхожу на задание и выехал из Ван Найса. Шеф выдал мне вдогонку: «Утром быть на работе и не забудь назначение!». «Назначение» — это такая хитрость боссов АТО, позволяющая перекладывать секретарскую работу на плечи полевых агентов. Интересно даже, зачем Дядя Сэм потратил на мое обучение столько денег налогоплательщиков, если мне приходится отвечать на телефонные звонки и сортировать почту.
В районе полдевятого вечера я уже запрыгнул на свой Харлей и направился к кегельбану «У Розы», где меня уже ждал Цикконе на своем Понтиаке Гранд Ам. Джон любил эту машину, но водил ее так, как будто был готов сдать ее в металлолом на следующий же день. Я абсолютно не религиозный человек, но каждый раз, когда я сидел в машине рядом с Цикконе, я молился за себя и за тех людей, которые случайно попадались ему на дороге.
Кегельбан «У Розы» — это спорт-бар, специализирующийся на трансляциях различных спортивных событий, место встречи тысячных толп народу, собирающихся во время трансляций футбольных матчей между командами колледжей. Он расположен между аллеями Сан Фернандо и Сен Гэбриэл. В основном, это жилые районы, и даже в промежутках между спортивными сезонами место было достаточно людным. Но в эту ночь на стоянке не было ни души.
Сидя в Понтиаке Цикконе, мы обдумывали детали операции и ждали нашего информатора. Цикконе о ней практически ничего не рассказывал. Я знал, что она уже сотрудничала раньше с полицией Лос-Анджелеса, могла представить меня членам мотоклуба Mongols MC, и хотела это сделать, чтобы им насолить за то, что они сделали с ее парнем. Не то чтобы байкеры лишили его всего, что он имел, или избили его до полусмерти, или еще что-то подобное. Нет. Она обозлилась на Монголов за то, что они превратили ее друга из примерного семьянина в очередного, по ее словам, ублюдочного байкера. Тот факт, что трансформация произошла, скорее всего, по его собственному желанию, просто не укладывался у нее в голове. А вообще-то мне было наплевать, что и зачем она делает, я просто использовал ее, хотя и с ее согласия, для достижения своих целей.
Есть такая поговорка про информаторов в полицейских кругах, и звучит она так: «Никогда не знаешь, кто нассыт тебе в ботинки».
Я прекрасно понимал рискованность мероприятия, но до конца я понял, на какой риск иду, только когда увидел воочию Сью (вымышленное имя).
Через какое-то время на автостоянку с дороги свернул, грязный и ржавый, покрытый вмятинами пикап и подъехал к Понтиаку, в котором сидели мы с Цикконе. Мой романтический ум представлял нашего информатора, как симпатичную маленькую девчонку, подружку байкера, которая отвернулась от него просто по воле случая. Но то, что сидело в пикапе, было двухсотфунтовым чудовищем с выжженными перекисью спутанными волосами, которое к тому же не затыкалось ни на минуту.
На полицейском жаргоне «рогаткой» называют наркоманов, сидящих на метамфетамине. Любой, кто, так или иначе, сталкивался с таким наркотиком, как метамфетамин, подтвердит, что он имеет очень сильное влияние на физиологию, и может в кратчайшее время превратить молодую привлекательную девушку в Медузу. Сью, похоже, изначально не была королевой красоты, так что у нее даже не было форы, и скатилась она довольно низко. Пока Сью несла какой-то бессвязный бред, я посмотрел на Цикконе, взглядом давая понять, насколько я ценю его профессионализм в выборе информатора.
В итоге мы договорились разделиться и встретиться снова около забегаловки «Ин-Н-Аут» на бульваре Футхил в Туюнге. Потом Сью сядет вторым номером, и мы поедем в «Местечко» вдвоем на мотоцикле. Договорились и разъехались.
Туюнга – это спальный район на окраине Лос-Анджелеса, в северо-западной части Сан Фернандо. Туюнга граничит с Глендейлом и Пасаденой и располагается в горах. Здесь много бедняков и реднеков, и это место как нельзя лучше подходит для тусовок байкеров. Копы называют Туюнгу «Скалой», так же, как и Алькатрас, и именно здесь я и начал свою одиссею.
Вслед за Цикконе и Сью я свернул на автостоянку около «Ин-Н-Аут». Сью парковалась и закрывала машину, Цикконе сидел в Понтиаке, а я сел на свой громко булькающий холостыми оборотами байк и кивнул Джону. Сью подошла к мотоциклу и, как персонаж из старого вестерна, попыталась запрыгнуть на него, надавив всем своим огромным весом на подножку, как на стремя. Харли в целом является большим и тяжелым мотоциклом, а FLHTC – это вообще настоящий хэви-метал! У меня просто не было шансов удержать байк, с одной стороны которого свисает огромная жирная задница. Я впился в землю обеими ногами, но это не спасло меня от унизительного падения. Через секунду я, мой информатор и любимый мотоцикл Стива Мартина лежали на асфальте посреди автостоянки. Операция началась не самым лучшим образом.
Лежа на асфальте, я посмотрел на Цикконе. Эмоции на его лице не поддавались описанию, я думаю, он одновременно хотел смеяться, хлопать в ладоши и молиться богам АТО, чтобы это не было дурным предзнаменованием.
Подняв с асфальта сначала мотоцикл, а потом и свое самомнение, я приготовился ко второму раунду. Стараясь не обидеть ее чувства, фактически разговаривая с ней, как с шестилетним ребенком, я объяснил Сью, что мне тяжело держать мотоцикл, утяжеленный дустами фунтами живого веса, и она должна попытаться сесть на мотоцикл более плавно. Она обиженно на меня посмотрела и аккуратно села на байк.
«Местечко» был одним из многих байкерских баров Туюнги, славившимся возникавшими время от времени драками и перестрелками, и я бы никогда не сунулся в это заведение при других обстоятельствах. Во всяком случае, без оружия, ордера или пары телохранителей.
На тротуаре перед входом уже стояло шесть или семь мотоциклов. Чем ближе мы приближались ко входу, тем отчетливее слышался звук тяжелых гитарных аккордов, доносящийся из-за двери. Вышибала мирно стоял у двери рядом с таксофоном и, когда я развернулся перед входом, чтобы припарковать байк, даже не обратил на меня внимания. И это было хорошо. Хотя я и взял с собой пистолет, все еще чувствовал себя не в своей тарелке, тем более, что вскоре мне предстояло познакомиться с печально известными Mongols MC, и от понимания этого у меня сосало под ложечкой.
Я остановился прямо у двери бара, чтобы Сью смогла слезть, а сам тем временем изо всех сил вцепился в мотоцикл, дабы печальный инцидент, произошедший на парковке «Ин-Н-Аут», больше не повторился. Оставить мотоцикл прямо у входа казалось мне отличной идеей, поскольку я думал, что произведу этим должное впечатление. На этот раз Сью слезла с мотоцикла, не опрокинув нас с ним на асфальт. Я заглушил байк, снял шлем и повесил его на зеркало заднего вида, уловив в нем отражение Понтиака Циконе, стоявшего на другой стороне дороги. Игра началась.
К моему удивлению, «Местечко» находилось в историческом здании, служившем в шестидесятых годах прошлого века одним из офисов компании «Пони Экспресс». На втором этаже было несколько однокомнатных номеров с общим туалетом на этаже, внутри бара было тесно.
Каррена, владелица «Местечка» умудрилась впихнуть в это тесное помещение два бильярдных стола и отгородить место для игры в дартс. В целом это была настоящая дыра, с грязными уборными, залитым пивом и мочой деревянным полом, не видевшим ремонта, наверное, со времен «Пони Экспресс». И, конечно же, там был старый музыкальный автомат, набитый пластинками Мэрлина Мэнсона, Металлики и Сантаны.
Стены в баре были покрашены в черно-белые цвета, цвета Монголов, что говорило о принадлежности этого места клубу. Каррена была настоящей махровой «старухой», девчонкой байкера по кличке Кид, в тот момент мотавшего срок в тюрьме штата. На крестце у нее была татуировка с надписью «Собственность Кида», и, по иронии судьбы, отец Каррены всю жизнь проработал в полиции.
Помещение было слабо освещено, но через плотную стену сигаретного дыма я увидел двух Монголов, которые стояли в конце барной стойки с пивом в руках.
Сью чуть не сдала нас, когда, увидев этих парней, подпрыгнула и указала на них пальцем.
— Господи ты боже мой, да что ж ты делаешь! — зашипел я на нее, — А ну сядь и не привлекай внимание!
Сью была не просто наркоманкой, она была безмозглой наркоманкой! К счастью, никто не заметил ее жест, и я начал пробираться к барной стойке, волоча ее за собой за руку. Теперь я не хотел ее отпускать ни на минуту, поскольку понял, насколько это может быть опасно для нас обоих.
Бармен, по виду напоминавший стареющего отставного солдата, жителя Туюнги, подошел к нам, и, пытаясь перекричать грохот гитарных аккордов, льющихся из музыкального автомата, я гаркнул: «Два Бада!». Я планировал переждать время, тихонько посасывая пиво у барной стойки и посмотреть, как будут развиваться события. Но вот у Сью в голове был явно совсем другой план. Меньше, чем за полминуты осушив свою бутылку, она потребовала еще. Я уже начал чувствовать запах неприятностей, но все же выдал ей десять баксов, чтобы она хоть на какое-то время чем-то себя заняла, а потом наблюдал, как она глушит, бутылка за бутылкой, пиво, приобретенное на деньги добропорядочных налогоплательщиков.
Сью двигалась вдоль барной стойки, разговаривая с кем-то и чокаясь бутылкой пива с незнакомыми мне людьми, пока, наконец, не добралась до двух Монголов, стоявших около музыкального автомата. И вот он, момент истины. Они обнялись, сначала с одним из них, потом с другим, потом Сью обернулась ко мне и помахала в знак того, что я могу подойти.
— Билли, — сказала она, когда я приблизился, — это Рокки.
Он машинально нахмурился и приподнял бутылку пива в знак приветствия. Я повторил жест.
— Рад тя видеть, Рок.
Рокки был больше похож на Американского индейца, чем на Латиноса, с длинными, почти до пояса, черными, как смоль, прямыми волосами, которые он заплетал в косу, как это делали индейские воины. Он был одет во все черное, с пояса свисала цепь и ножны с огромным охотничьим ножом. Он был еще молод, около тридцати с небольшим лет, и был принят в банду только год назад. Рокки еще не выглядел, как матерый байкер, но явно активно работал над своим внешним видом.
Сью кивнула в сторону второго Монгола: «Это Тухлый».
Мы чокнулись с ним пивом.
— Приятного, Тухлый! — сказал я.
Кличка ему шла: длинные спутанные волосы спадали на плечи, из-за грязи и сала верхний рокер на его спине приобрел грязно-серый оттенок. Тухлый имел целую россыпь татуировок по всему телу, начиная с автомата Узи на шее, заканчивая огромным лого Монголов на пивном пузе, которое показывалась на глаза, когда задиралась майка. На руках от татуировок просто не осталось живого места. Его хриплый голос был достаточно громок, чтобы без труда перекрикивать жесткие риффы Сантаны, доносящиеся из музыкального автомата, около которого мы стояли.
На нем были черные джинсы, на поясе висел охотничий нож и толстенная цепь. Потом я понял, что эти цепи и ножи – неотъемлемая часть стандартной экипировки Монголов. Черные ботинки Тухлого имели металлические шипы на мысах, единственным предназначением которых было разрывать плоть противника в драке. Он был идеально экипирован для рукопашного боя, и это произвело на меня сильное впечатление.
Сью явно говорила быстрее, чем думала. Я понимал, что она всего лишь хочет помочь, но ее сбивчивая пьяная речь только увеличивала пропасть между мной и Монголами. Она снова и снова заводила разговор о том, как давно мы с ней друг друга знаем, и что мы с ней встречаемся. Это тревожило меня не только потому, что Сью была совсем не тем человеком, с которым я бы стал встречаться, но и потому, что, при желании, нас легко можно было поймать на вранье. Я понял, что пора сваливать, тем более, что Сью уже выполнила свою миссию на данном этапе. Я повернулся к ней и сказал: «Послушай, Сью, нам пора. Еще в пару мест нужно заскочить сегодня», — но она только откинула голову назад и рассмеялась. Ни за что. Она была дома, в своей нише, она приехала сюда, чтобы протусоваться с Монголами всю ночь и ничто не могло заставить ее уйти.
Где-то минут через десять я направился к выходу с жестокими мыслями насильно вытащить Сью из бара за волосы, но постепенно я остыл и вернулся к реальности.
Никакой беготни, погонь, разборок. Так закончилась первая ночь нашего расследования.
